ОТРЫВОК ИЗ СТАТЬИ «СИМПТОМ — ВЫТЕСНЕННОЕ ФАЛЛИЧЕСКОЕ ОЗНАЧАЮЩЕЕ».
Слова, за которыми пациент прячет свою историю от себя самого, с течением анализа складываются в ряды означающих. Означающие, эти стертые следы, служат в анализе метками того, что осталось неузнанным. Очень важно помнить, что метки эти отличаются от знаков, а именно: знак представляет что-то для того, кому он адресован; означающее – метка – представляет субъект для другого означающего. Эти ряды и выстраиваются в искусно сплетенное истерическим больным кружево лжи о себе самом. Означающие являются метками ребуса, который скрывает в основе своей попытку отказа от принятия кастрации. В итоге понятия «фаллическое» и «кастрированное» оказываются подмененными понятиями «мужского» и «женского». В жалобе истерика на невыносимость окружающего мира всегда звучит невозможность ответить на вопрос «Кто я – мужчина или женщина?». Вопрос, который не был своевременно разрешен на генитальной стадии развития, в подростковый период. Женский пол, который остается загадкой для взрослой пациентки, является утратой, которая не была не только признана, но и не была обозначена должным образом. Либо, то означивание, которое имело место в истории, противится представлению пациентки о себе самой как о той, которой она должна быть, иными словами конфликтует с другими представлениями.
Говоря об этой непризнанной утрате, об отказе от принятия кастрации, мы говорим о тревоге, проявление которой в истерии имеет свою яркую особенность. Конверсионный симптом является самым обычным в практике лечения истерии явлением. Его метафора, а истерические симптомы, как известно, могут заявлять о себе и анастезией и параличем, и скотомией и сужением визуального поля и так далее, лишена тревоги. Именно вследствие того, что проявления нехватки оказываются нераспознаны, тревога не заявляет о себе в истерии. Встречаясь с телесным симптомом, мы оказываемся лицом к лицу не просто с метафорой, в которой фигурирует, задействуется орган человеческого тела. Мы сталкиваемся с тем, что такую метафору нужно понимать совершенно в особом смысле. Именно здесь налицо черта между рядами означающих и означаемых. Точнее, конверсионный симптом, лишенный тревоги, как знака, репрезентирующего для Я субъекта сигнал внутренней опасности, оказывается местом сопротивления означиванию. Таким образом, мы встречаемся с метафорической функцией, которая, задействуя самые разнообразные части тела, по закону метонимического смещения приводит к фигуре половых органов.
Я говорю о фигуре и в фигуральном, и в анатомическом, и в знаковом смысле этого слова. Поскольку, как я уже указывала ранее, вопрос истерика – это всегда вопрос принадлежности к полу, вопрос наличия или отсутствия того органа, который принадлежит отцу. Показателем принятия кастрации в фаллической стадии и для мальчика, и для девочки является принятие того факта, что фаллос – воображаемая инстанция на данном этапе развития – на стороне отца. Именно такой итог прохождения Эдипова комплекса, позволяет ребенку вне зависимости от пола отказаться от инцестуозных детских желаний в отношении родителя противоположного пола, служит нормативизации объекта желания.
